Неточные совпадения
Штольц был глубоко счастлив своей наполненной, волнующейся жизнью, в которой цвела неувядаемая весна, и ревниво, деятельно, зорко возделывал, берег и лелеял ее. Со дна души поднимался
ужас тогда только, когда он вспоминал, что Ольга была на волос от гибели, что эта угаданная дорога — их два существования, слившиеся в одно, могли разойтись; что незнание путей жизни могло дать
исполниться гибельной ошибке, что Обломов…
Но, уверовав, почувствовал в сердце
ужас, ибо: как
исполнить?
Она с
ужасом говорит: «Что будет, если тятенька не согласится?» — а он вместо ответа: «Как бог даст!..» Ясно что они не в состоянии
исполнить своих намерений, если встретят хоть малейшее препятствие.
Вы знаете, вся жизнь моя была усыпана тернием, и самым колючим из них для меня была лживость и лесть окружавших меня людей (в сущности, Александра Григорьевна только и дышала одной лестью!..); но на склоне дней моих, — продолжала она писать, — я встретила человека, который не только сам не в состоянии раскрыть уст своих для лжи, но гневом и
ужасом исполняется, когда слышит ее и в словах других.
Исполнивши это, он, по крайней мере, освобождает себя от вменяемости перед судом собственной совести, от
ужасов, которыми она грозит ему на каждом шагу.
Отец просил меня, расставаясь, подробно описать мою бурлацкую жизнь и прислать ему непременно, но новые впечатления отодвинули меня от всякого писания и только в 1874 году я отчасти
исполнил желание отца. Летом 1874 года, между Костромой и Нижним, я сел писать о бурлаках, но сейчас же перешел на более свежие впечатления. Из бурлаков передо мной стоял величественный Репка и
ужасы только что оставленного мной белильного завода.
Трагическое есть страдание или погибель человека — этого совершенно достаточно, чтобы
исполнить нас
ужасом и состраданием, хотя бы в этом страдании, в этой погибели и не проявлялась никакая «бесконечно могущественная и неотразимая сила».
Белесова. Хорошо вам говорить, вы уедете с спокойной совестью, вы
исполнили свою обязанность, а я останусь лицом к лицу с ним, с этим мужем. Ведь это
ужас,
ужас!
А тут, ни отсюда, ни оттуда, дети кругом осыпали. Сам не знаю, откуда они уже брались! На свободе как-то сосчитал наличных, так
ужас! Миронушка, Егорушка, Фомушка, Трофимушка, Павинька, Настенька, Марфушка и Фенюшка ну, прошу покорно! Ведь поставила же на своем Анисья Ивановна!
Исполнила намерение, положенное еще до замужества ее, и я не переспорил ее.
А скажи ему то же самое прохожая богомолка или отставной солдат, — и он с полною верою станет
исполнять все ими сказанное, он не станет притворяться фаталистом и говорить: «Бог не захочет, ничего не будет». Вот про бараки ему давно уже наговорили всевозможных
ужасов идущие с Волги рабочие, — и он старательно обходит наш барак за сотню сажен.
Вымыть полы! Ей, Тасе Стогунцевой, мыть полы в этом грязном закоптелом домишке! Она пришла в
ужас от этой мысли. Но долго раздумывать ей не было времени. Андрюша с трудом притащил ведро в горницу и показал Тасе, что надо делать. Добрый мальчик очень охотно
исполнил бы за нее работу, но едва он опустился на пол, как страшная боль в пояснице заставила его громко вскрикнуть.
Это
исполнило меня еще большего
ужаса… Я задрожал, увидя, как ее унизило горе до того, что она, уже словно счастья, искала, чтобы кто-нибудь купил у нее ее ласки.
Вы знаете по истории, что казнь врача привела в
ужас всех иностранцев, живших тогда в Москве, что Аристотель бежал было в свою землю, что «князь великий пойма его и, ограбив, посади на Онтонове дворе за Лазарем святым», что художник
исполнил обет свой — докончил храм Успения пресвятой богородицы. Но что после сделалось с ним, с сыном его, куда след их девался — нигде не отыщете. Напрасно сердце ваше спрашивает, где лежит прах их… Бог весть!
— Но нет, может быть, еще не поздно… Несчастье можно отвратить… Я поговорю с ним, я представлю ему весь
ужас будущего, которое его ожидает, особенно если он уже теперь до того подчинился этому «исчадью ада», что
исполняет у ней должность дворецкого, лакея…
Приехав на мызу, где квартировал, с
ужасом вошел он в свое жилище: ему представилось, что все предметы, его окружавшие, дико озирали его, что служители смотрели на него пасмурно,
исполняли его приказания неохотно.
Меженецкий не испытывал уже теперь того внутреннего
ужаса, который до этого томил его. Он весь был поглощен одной мыслью: как бы что-нибудь не помешало ему
исполнить свое намерение.
А то, что жизнь людей, в душу которых вложена жалость и любовь друг к другу, проходила и теперь проходит для одних в устройстве костров, кнутов, колесований, плетей, рванья ноздрей, пыток, кандалов, каторг, виселиц, расстреливаний, одиночных заключений, острогов для женщин и детей, в устройстве побоищ десятками тысяч на войне, в устройстве периодических революций и пугачевщин, а жизнь других — в том, чтобы
исполнять все эти
ужасы, а третьих — в том, чтобы избегать этих страданий и отплачивать за них, — такая жизнь не мечта.